Описание экспоната
Перстень печатный щитковосрединный, литой. На неправильной формы вытянутом щитке – углублённое изображение всадника на коне влево (на оттиске – вправо) с крестом(?) в руке. Изображение ориентировано поперёк оси перстня. Ободок на краю щитка отсутствует.
Из-за плохого состояния перстня сложно с точностью определить кто изображён на перстне: святой ли это или, если в руке у всадника всё же не крест, а копьё, то – воин.
“Повсюду от южнорусских степей до Нормандии власть принадлежала тем, кто стоял во главе сплочённого строя конников, и именно поэтому фигура вооружённого всадника оказалась вырезанной на печатях многих князей, королей, герцогов и ландграфов. Однако не только военно-политическая реальность, не только привычный для современников вид конного воина сделали фигуру всадника распространённым и почитаемым символом. Ведь каждый символ многозначен и корни его уходят в глубокие пласты истории.
Во многих европейских странах – прямых наследницах древних индоевропейских традиций, изображению всадника придавалось самостоятельное символическое значение. Герой оседлал, подчинил своей воле и как бы слился в единое целое не просто с животным, а с культовым существом, носителем многих сакральных функций. Недаром в дохристианские времена знатных воинов хоронили вместе с боевым конём, которому приписывалось храбрость льва, зоркость орла, быстрота оленя, ловкость лисицы. А личный опыт подсказывал каждому воину, насколько конь чуток, предан и благороден. При устойчивости подобных представлений (и поныне не потерявших своей притягательности) образ всадника становился демонстрацией высокого, почти божественного статуса изображения воина.
Впервые в искусстве Северо-Восточной Руси образ всадника был запечатлён в конце XII в. На резных белокаменных фасадах Дмитровского собора, а в отечественной сфрагистике появился на княжеских печатях Мстислава Мстиславовича Удалого и внуков Всеволода III Большое Гнездо – Всеволода Юрьевича и Александра Ярославовича (Невского). Однако, вопреки сложившейся ещё в XI в. западноевропейской традиции, на русских печатях изображался не сам владелец этого атрибута власти, а покровительствующий ему святой. Но уже на печатях Александра Ярославовича образ небесного патрона его отца и деда святого Георгия постепенно стал сменяться “портретом” самого князя в короне и с обнаженным мечом в руке…”
Цитата из книги А.Г.Силаева “Истоки Русской геральдики” М.,2003
